I see the right things but act the wrong way.
Я не понимаю, зачем мне было дано узнать о них. Я даже не могу понять, правильно ли это. Справдливо... ли? О боже, мы живём, какая справедливость!? И вот. Столько времени, оно несётся, разбивается в кровь. Красивая бурая кровь. Мне нравится. Два года назад я узнала о них. Зачем? Непонятно. Да, они сделали для меня много, слишком много, поставили всё с ног на голову. Бедные мои отношения. Это всё они виноваты в этом! Не знала бы. Жила б спокойно. Так нет же. Не знаю, разве талант, красота внутренняя и внешняя, незаурядность, выдающийся ум, сила, тепло, свет - это повод влюбляться в людей? Да! И снова эти шестерёнки... Зачем вспоминать. Боже, зачем. Столько о них написано, надумано, намечтано мною, что... Что? Это прекрасно, конечно, я не могу отрицать. Это прекрасно. Но насколько же они усложнили мою жизнь! Невозможно себе представить. Всё, что было, пришлось перечеркнуть.
И вот сейчас я сижу и смотрю... и это нежное удушье... Такое нежное, что слёзы на глаза наворачиваются. Вот-вот задохнусь. Насмерть.
Я не могу теперь принять другую модель отношений, другой идеал. Такой неидеальный идеал... Но я влюблена в них. Я в своей жизни навсегда влюблена только в трёх людей: в них и в Неё. Три моих вечных любви на кончиках пальцев (с). Потому что я знаю, что с ними у меня не будет этого полугодовалого приедания, кризиса, истерик, тупика. Ничего не будет. Будет только свет и туннель в нём. И белая-белая зависть, которую даже нельзя назвать завистью, это просто в круге первом так бывает.
И чья-то ржавая ладонь стиснула миокард так, что он превращается в фарш. Я явственно это ощущаю. Но почему? Может, потому что всё в прошлом? Или не в моём прошлом? Или потому что закончилось? Или вообще, в принципе, потому, что такое может, имеет право заканчиваться? Или потому, что их всего двое из миллиардов? Или потому, что не понимаю, как теперь искать мне кого-то третьего, если иначе не могу? Или потому, что невыносима мысль о смерти их общего чуда, этого божественного, которому Пернатое и в подмётки не годится?
Это страшно. Мне больно думать об этом. Больно и так сладко... В который раз.
И вот сейчас я сижу и смотрю... и это нежное удушье... Такое нежное, что слёзы на глаза наворачиваются. Вот-вот задохнусь. Насмерть.
Я не могу теперь принять другую модель отношений, другой идеал. Такой неидеальный идеал... Но я влюблена в них. Я в своей жизни навсегда влюблена только в трёх людей: в них и в Неё. Три моих вечных любви на кончиках пальцев (с). Потому что я знаю, что с ними у меня не будет этого полугодовалого приедания, кризиса, истерик, тупика. Ничего не будет. Будет только свет и туннель в нём. И белая-белая зависть, которую даже нельзя назвать завистью, это просто в круге первом так бывает.
И чья-то ржавая ладонь стиснула миокард так, что он превращается в фарш. Я явственно это ощущаю. Но почему? Может, потому что всё в прошлом? Или не в моём прошлом? Или потому что закончилось? Или вообще, в принципе, потому, что такое может, имеет право заканчиваться? Или потому, что их всего двое из миллиардов? Или потому, что не понимаю, как теперь искать мне кого-то третьего, если иначе не могу? Или потому, что невыносима мысль о смерти их общего чуда, этого божественного, которому Пернатое и в подмётки не годится?
Это страшно. Мне больно думать об этом. Больно и так сладко... В который раз.