Не знаю, даже не знаю. Думаю, что периодические рецидивы — часть ремиссии. Отличие в том, что сейчас любые эмоциональные провалы сопровождаются невиданным ранее уровнем осознанности. Я почти всегда могу остановиться. Главное — не торопиться, — нужно повторять это почаще.
Иногда очень хочется обратно на уютное днище, но сейчас—все реже. Хорошо, что я могу озвучивать потоки сознания теперь не одному человеку, это иногда неожиданно помогает узнать много нового о себе. Например, неожиданно стала понимать, что намного меньше завидую людям, что не хочу больше быть никем, кроме себя самой, что, в общем-то, мне нравится то, что внутри, уже давно, а теперь еще и начинает нравиться то, что снаружи. Просто потому что одно неотделимо от другого и нельзя выбирать, какую часть человека любить, а какую —презирать и отторгать. Также по песчинкам учу себя не обращать внимания на внешность людей уже вполне осознанно, точнее, тренироваться видеть людей без мгновенного вынесения оценок, т.к. видеть красоту в других я умею уже очень давно. Мои друзья мне кажутся самыми красивыми людьми на свете. Мне кажется, я теперь вообще не встречаю некрасивых людей, только разных. Стараюсь спокойнее воспринимать чужие недостатки, внешние и внутренние, что, конечно, идет из того, как я стала мягче относиться к собственным.
Впервые, кажется, лет за 5 спокойно вышла на пляж, хотя объективно нахожусь в худшей форме со времен начала булимии, наверное. Это невероятное чувство освобождения, и мне очень хочется, чтобы как можно больше людей начало осознавать, насколько искусственные представления о сексуальности и красоте высечены на подкорках у большинства.
Я все еще часто чувствую неуверенность, но над ней все больше превалирует удовлетворение. Это в любом случае уже такой шаг, на совершение которого я никогда и не надеялась.